в отличие от него, минджон не то, чтобы сильно нуждается в деньгах — её дома ждет отец, а голод не чешет внутренности по утрам. она не считает копейки в карманах протертых джинс, не думает о том, как оплатить счета, прежде чем отключат свет или воду. у него разбит экран старой мобилы, порван левый кроссовок и душу греют разве что дешёвые мечты о том, что он может выкарабкаться из кёнсана, пока не сойдет с катушек как полоумная мамаша. кажется, это единственное, что могло бы объединять их помимо одной парты на занятиях истории, к которой они не прикипели. если бы не дурь в зиплоках на дне его рюкзака, которую он распространяет по старшей школе и в её окрестностях, его бы вдобавок пиздили как минджон — еще один пунктик, который мог сплотить неутешительной дружбой без перспектив, но ему повезло быть умнее и иметь более развязанный язык, который мог бы открыть перед ним новые двери, если бы он пошел другой дорогой.
в отличие от него, минджон не то, чтобы сильно отчаялась в том, что происходит в её жизни — поэтому когда он, приподняв бровью, с издевкой спросил её, зачем ей это, она лишь пожала плечами. пошутила, что тот, кто не рискует, не пьёт шампанское, а она в то время, не то чтобы пробовала алкоголь, и сигарет во рту не держала. он представился ей стервятником и впихнул ей кривой сверток травки. минджон  закашлялась, а утром её вырвало. стервятник гладил её по волосам, потом ладонью опустился вниз — пересчитал каждую косточку позвоночника.
он был на год старше, и не неизвестным ей данным, оставался на один год в последнем классе средней школы; то ли подрался с кем-то, то ли поругался с учителем из-за частых прогулов — стервятник всегда искал шанса подзаработать денег, потому что никто не обеспечил ему счастливого детства. а там, где не удавалось набить карманы честным способом, всегда чесались руки украсть. может, он спиздил бумажник у завуча? кажется, ребята из параллели часто об этом говорили.
когда-то он скинул ей пачку наркоты и сказал, что ей всего-то стоит обменять её на толстую связку купюр в прокуренном баре на окраине города. "тебя не тронут, потому что ты милашка, а мне набьют лицо сразу же, как я появлюсь на пороге" сказал он. и так по накатанной. сначала в бар. потом в офис главной редакции региональной газеты. затем не помешало бы подкинуть пакетик другой пловцам из университета.
это продолжалось около года. а потом, за пару дней до выпускного, кто-то из клиентов решил, что стервятник на пару с минджон решил их наебать: наверно, он был прав. минджон никогда не разбиралась в том, что он делал на самом деле. она просто приносила цветастые пакетики, маленькие коробочки и серые конверты людям, которым никогда не смотрела в глаза, а те ей платили. ну, не ей формально — в общей копилке заработанных средств её доля была ничтожно мала. закончилось все практически как в криминальном кино: стервятник разбил голову клиенту, минджон пырнула ножом его дружка. остальных не перебили, потому что убежали. но если смотреть правде в глаза, то побитые и усталые, они хромая угнали чужую тачку, чтобы выжить. стервятнику прострелили колено. минджон чуть не вырвали ухо. так хорошо спрятались, что перебрались на другой конец южной кореи; минджон на скорую руку извинилась перед отцом в мятой записке, и схватила с собой рюкзак с тремя футболками.
ㅤ
— почему я вообще связалась с тобой?
— тебе было скучно.
минджон  усмехнулась и сжала зубами чужую сигарету. если бы она могла вернуться в прошлое, она бы допустила эту ошибку дважды.